Александр Карпенко, директор «Центра развития переговорного процесса и мирных стратегий в разрешении конфликтов» СПбГУ, член Координационного совета НП «Лига медиаторов»: «Умение договариваться всегда ценилось выше, чем умение судиться»

Урегулирование бизнес-конфликтов и споров за столом переговоров может оказаться в гораздо эффективнее, чем судебные разбирательства. В этом уверены представители пока что редкой в России профессии – медиаторы. В чем именно состоят преимущества медиации перед спорами в суде? Какими качествами должен обладать современный медиатор в России? Об этом и многом другом 63.ru поговорил с директором «Центра развития переговорного процесса и мирных стратегий в разрешении конфликтов» СПбГУ, членом координационного совета НП «Лига медиаторов» Александром Карпенко.

– Александр Дмитриевич, в Самаре прошла региональная научно-практическая конференция «Медиация и третейское разбирательство. Практика применения и правовое регулирование». Если третейское разбирательство более или менее закрепилось в сознании граждан, то про медиацию пока известно немного...

– Действительно, несмотря на то что медиация начала развиваться в России с 1993 года, формально в нашей стране она существует всего несколько месяцев. С 1 января 2011 года в России действует принятый по инициативе президента РФ Дмитрия Медведева ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)». Шел к нам закон очень непросто. Он был предложен бизнес сообществом через Торгово-промышленную палату РФ; около четырех лет пролежал в Госдуме. Условия же для практического применения этого закона стартовали только с 1 марта текущего года. Поэтому медиация в настоящее время, можно сказать, только входит в речевой оборот и практику.

Представление о деятельности медиаторов пока тоже размыто: некоторые воспринимают их как коллекторов или психотерапевтов. В принципе, конечно, медиаторы могут заниматься и долгами, но «не вышибая» их, а ведя переговоры. В первую очередь, медиация – это переговоры для решения самых разных конфликтов и особенно она эффективна для сложных. Сегодня, хотя это пока и мало известно, медиаторы как третья нейтральная сторона, эффективны в семейных спорах, при разделении наследства, собственности, работают с органами опеки и попечительства, незаменимы в корпоративных и межкорпоративных спорах, работают примирителями в мировых и судах общей юрисдикции. Все это проверено на практике в разных городах страны. И по результатам мы не хуже коллег в других странах. Это говорит о том, что технология у нас работает так же хорошо, как и у них.

– В чем заключается суть процесса медиации и ее преимущества перед теми же третейскими судами?

– Третейский суд это тоже суд, хоть и альтернативный. Когда стороны не в состоянии договориться, они приглашают медиатора, чтобы он помог им провести переговоры. Медиация – это способ внесудебного урегулирования, где никто не судит, а стороны сами договариваются. В тоже время участники конфликта во время работы с медиатором и сами учатся решать проблемы мирным путем. Умение договариваться всегда и везде ценилось выше, чем умение судиться. На Западе, например, престиж компании подкрепляется в том числе и отсутствием судебных процессов за время ее присутствия на рынке. У медиаторов и у переговорщиков есть принцип, что если есть возможность переговоров и она равна 1% из ста, то переговоры нужно вести и любые переговоры лучше войны.

Александр Карпенко, переговорщик, медиатор (посредник), эксперт-конфликтолог, фасилитатор, тренер, консультант-конфликтолог в экономических и социально-экономических конфликтах до 8-ой степени сложности (в бизнес и негосударственном секторах):

Я вижу медиацию как технологию. Она нацелена на разрешение конфликта и для него создана. Технология интеллектуальная и в прошлом элитарная. Она пришла в «мир» вместе с развитием переговорного процесса и базируется на вековом опыте дипломатов. Никакая другая технология не сравнится с ней по эффективности в условиях кризиса. В медиации есть четыре основных принципа, без которых она не может существовать – это добровольность, нейтральность, конфиденциальность и равноправие. По окончании обучения в нашем центре мы обычно просим слушателей нарисовать образ медиатора. Задача не из простых! Люди среднего и старшего поколения не раз рисовали Чебурашку с большими глазами, огромными ушами и завязанным ртом, со связанными руками и ногами. Да, такой он и есть непонятный зверек с маленьким ротиком, чтобы меньше поучать других, большими глазами, чтобы видеть все, что происходит на переговорах, и ушами двойного размера, чтобы не только слушать, но и слышать то, что ему говорят.

– То есть иногда обращение к медиатору может быть полезнее, чем подача иска и судебное разбирательство?

– Судебная система не решает целиком проблемы конфликта сторон. Она решает их или частично, или поверхностно, потому что ограничена иском, в котором основная причина конфликта не указывается. Кроме того, рассмотрение иска в суде не гарантирует, что и к истцу не поступит встречного иска. Соответственно, борьба может продолжаться годами. Медиация же позволяет исчерпать конфликт. Я приведу одну цифру, которая очень важна для бизнеса: затраты при привлечении медиатора в 10-40 меньше, чем при привлечении юристов. Это и гораздо более низкие временные затраты. В среднем, к консенсусу при использовании медиации в очень сложных проблемах можно прийти в течение 1-1,5 месяца. Плюс ко всему встает вопрос исполнения решения суда, ведь победа на процессе не гарантирует, что ответчик, например, незамедлительно возвратит средства или активы. При медиации же люди сразу понимают на какие компромиссы они могут пойти и при каких условиях. В этом и состоит ее основная ценность. Кроме того, медиацию можно применять как до судебного процесса так и во время него и после – это тоже преимущество. Но, безусловно, есть ситуации, где медиация неприменима или невыгодна.

– То есть, по сути, бизнес должен быть заинтересован в развитии медиации?

– Я думаю, что особенно в бизнесе применение медиации позволило бы снять многие проблемы, которые сейчас существуют. Ведь то обстоятельство, что стороны настроены на то, чтобы договориться, снимает большую нагрузку и с судебной системы, и силовых органов. Но медиаторы решают не только бизнес-проблемы, но и бытовые, и социально- политические ситуации. Например, спорные вопросы между малым бизнесом и населением, когда магазины или рестораны находятся на первом этаже жилых домов.

– По вашим оценкам, к решению конфликтов в каких сферах сегодня наиболее часто привлекают медиаторов, в том числе в Самарской области?

– В Самарской области медиация встречает поддержку больше в коммерческих и государственных структурах и менее пользуется популярностью в юридической, адвокатской среде.

– Юридическое и адвокатское сообщество боится конкуренции?

– Скорее всего пока это профессиональное недоверие. Адвокатское сообщество и юристы смотрят в сторону медиации настороженно. Думаю, что, когда они разберутся в этом вопросе, то напротив, превратятся в сторонников медиации. Сейчас у нас в Санкт-Петербурге все больше случаев, когда адвокаты сами заказывают медиацию как дополнение к своей работе. Медиаторы же несмотря на то что работают с самыми сложными делами, никогда не заменят судебную систему, юристов или адвокатов, поэтому они однозначно не являются конкурентами ни судебной системе, ни юридическому, ни адвокатскому сообществу.

– Тем не менее арбитражные суды взаимодействуют с медиаторами.

– Как правило суды медиаторам стараются давать те дела, где регулирование споров с помощью права оказывается неэффективным, а применение законов может послужить поводом для еще большего усиления конфликта. Но процедура взаимодействия медиаторов с судами до конца не отрегулирована.

– Почему?

– Проблема в том, что ни Высший арбитражный суд, ни Верховный суд РФ пока не опубликовали свое отношение к медиации. Как правило, пока с медиаторами контактируют мировые и районные суды общей юрисдикции. Они рассказывают о медиации разъясняя сторонам, что есть варианты решения спора не только в суде. Поэтому пока развитие медиации держится на энтузиазме. Есть ряд некоммерческих организаций, в которые объединяются медиаторы. Кроме того, например, в Санкт-Петербурге при муниципальных образованиях существуют конфликтологические службы, Агентства конфликтологического консультирования, Служба муниципального старосты, где работают конфликтологи и медиаторы, основной задачей которых является помощь населению, проживающему в данных муниципальных образованиях. В этом случае услуги медиатора оплачивает муниципалитет.

– Что же сейчас препятствует развитию медиации?

– Нет достаточного количества информации о том, что это за метод, что это за процедура. И, конечно, нехватка кадров. Но Самара на фоне других городов, где о медиации пока не встает вопрос, выглядит по-другому. В Самаре есть медиаторы, которые успешно работают, хотя их пока мало, и та польза, которую они приносят городу, пока мало заметна. Но уже эти результаты позволяют полагать, что эта технология будет развиваться, и польза от ее применения буде расти.